После долгого перерыва снова написал для журнала Famous. не отпускает меня эта тема 90-х годов в Осетии как самого противоречивого, но и самого яркого времени в истории новой Осетии. как всегда, с личной и эмоциональной позиции, но и как человек засвидетельствоваший своими глазами какие-то страницы того времени. в то же время, пытался отойти от этой осточертевшей всем ностальгии в духе "у нас была великая эпоха", но не уверен, что получилось. да, первая фраза может кому-то показаться знакомой, она взята из документального рассказа Фицджеральда "Отзвуки века джаза", который и вдохновил меня на этот текст. читайте сами, любая критика приветствуется. и покупайте журнал Famous с Мадиной Сагеевой на обложке! а моя иллюстрация, кстати, вообще "не в кассу". приятного чтения...
Наверно, еще не пришло время писать о 90-х годах в Осетии с некоторого удаления, сочтут, чего доброго, что у тебя слишком рано начался склероз, но уж слишком часто я слышу в разговорах молодых людей моего поколения нотки ностальгии, а многие так и того больше, считают те годы лучшими в их жизни (хоть и часто добавляют при этом, «хорошо, что выбрались живыми»).
«Лихие 90-е», «водочный бум», люди называют то время по-разному, кому-то оно запомнилось из-за футбола, кому-то из-за героина, кто-то невиданно обогатился, а кто-то проиграл все и умер в депрессии, но сейчас, глядя на то время с расстояния больше, чем десять лет, я сам ощущаю ту ностальгию (которую, впрочем, любой человек в той или иной степени ощущает по своей молодости), раскрашивающую те деньки в неповторимо яркие цвета.
Конец XX века в Осетии был очень противоречивым временем, и я не собираюсь подливать масла в огонь между спорящими о плюсах и минусах тех лет. У меня нет ответа на вопрос, хотел бы я их повторения, ибо слишком плохие вещи имели место тогда, но единственное, чего нельзя отрицать, так этого того, что это было самым бурным и самым ярким периодом за всю новейшую историю Осетии.
Период чуть больше, чем в пять лет вместил в себя массу событий, в основе которых были две вещи: нереальные деньги, хлынувшие в республику на волне водочного бизнеса и ощущение новой свободы от резкой смены эпох.
Автор этих строк был слишком молод в те годы, чтобы ухватиться за денежный поезд, везущий литры водки в далекие российские города, и ностальгия моя чиста от материализма, и поэтому те годы мне запомнились другим – новым движением в среде молодежи, когда первые студенты начали ездить за границу, привозить новые истории, новые записи на кассетах и новый юмор. Творческие авторитеты сменились, мы больше не хотели писать как наши отцы - шестидесятники, и больше не хотели играть хард-рок. Наконец пришло ощущение, что надо быть современным и срочно догонять весь ушедший далеко вперед мир. Забегая вперед скажу, что никто из моего круга моего общения, в котором по-моему мнению было очень много достойнейших людей, имевших неповторимый талант, не сделал той карьеры, о которой мечтал, не написал той вещи, и не сочинил той песни, которую каждый из нас носит в себе, но мало кто находит силы выразить.
Впрочем, с водкой непосредственно я все же тогда столкнулся. На летних каникулах после второго курса, кажется это был 96-й, я пошел подработать грузчиком в водочный цех. Для меня это было тяжелым моральным испытанием – из творческой среды университетских бездельников окунуться в абсолютно чужую среду грузчиков – алкашей. Молодое тело не боялось физического труда, но морально находиться там было для меня тяжело. В один из дней я попросил начальника цеха перевести меня на другую, более тяжелую работу, но где не надо было ни с кем общаться. Заткнув в зубы сигарету «примы», я 12 часов к ряду переставлял ящики с тарой с одного места на другое. По окончании месяца я получил немного денег и столько водки, сколько мог унести – четыре бутылки. Странно, но празднуя тем днем окончание работы, нам с друзьями эти бутылки казалось большим сокровищем, чем деньги.
Применимо к Осетии тех лет известную формулу «Секс, наркотики и рок-н-ролл» можно было бы переписать как «Футбол, водка, рок-н-ролл», всего этого было в достатке. Хотя, секса и наркотиков тогда тоже было не мало. Помню, как в какой-то момент весь Владикавказ вдруг обнесло новое слово – героин, и то, что раньше казалось недостижимой забавой заморских наркобаронов, вдруг оказалось более чем доступным, нужно было только найти деньги на такси в Чермен. Наркоши – динозавры из 80-х, сидевшие на «черняшке», уходили в прошлое, а новые «героинщики» стали на короткое время чуть ли не звездами - нюхать стало модно.
Ход набирала «Алания», набравшая отличных игроков, и казалось что она теперь будет побеждать всегда. Футбол отлично заряжал нашу жизнь смыслом, мы видели такие команды и такой футбол, который не снился ни одному провинциальному клубу. Мы стали первыми, кто разрушил гегемонию ненавистного московского «Спартака», став наконец в 95-м чемпионами России. Возле дома, где я тогда жил, в двух шагах от него был маленький магазинчик, который держали азербайджанцы. И летом, проходя мимо, я иногда встречал перед его дверьми Назима Сулейманова, футбольного кумира тех лет, который играл как бог – неторопливо, с ленью и даже как будто пренебрежением, но сколько человек он уложил задницей на зеленый газон даже не тронув их! Это был театр на поле, точно. И каждый раз, проходя мимо него, я думал, знал бы ты как я надрываю каждый раз на трибуне глотку в этом протяжном «Сууляяяяя!»
1995-й вообще гениальный год – расцвет «Алании», «Кубок Президента», первые пластинки Oasis и Blur, за которые мы чуть не дрались на факультете, чтобы взять первым послушать.
Иногда я думаю, а сколько тогда вообще было денег? Не в цифрах, но просто иногда мне кажется, что иногда их было так много, что они не умещались в карманах водочников, и что-то перепадало даже тем, кто не имел к этому бизнесу отношения – например музыкантам и артистам. Я слышал пару раз о покупках какого-то дорогого оборудования для музыкантов в те годы, и это само по себе интересное явление, ведь в сферу культуры деньги просачиваются пожалуй в самую последнюю очередь.
О том, сколько тогда было денег, может говорить и тот факт, что местная мафия имела традицию своеобразно отмечать Новый год – сжиганием «шестисотого» мерседеса. Впрочем, это уже только по слухам.
Самое яркое наследство тех лет – громадные особняки из красного кирпича по всему городу, которые тогда может и казались кому-то «крутыми», но сейчас смотрятся как памятник безвкусице и быстрым деньгам. Многие из них сейчас запущены, кирпич потускнел и прежний шикарный вид исчез. Смотря на некоторые из них даже можно представить судьбу человека, его взлет и его падение. Никто тогда не думал вложить эти деньги в другой бизнес, в перспективу, всем казалось, что водка будет литься вечно. Жаль, будь местный народ по-продуманней, картина жизни в Осетии сейчас могла быть иной.
В рок-н-ролле тогда тоже происходили знаменательные вещи. Информационная блокада была прорвана, каким-то образом в республике транслировалось сингапурское «Эм-Ти-Ви», и наконец мы видели в прямом эфире что происходит и как меняется мир музыки. Новые журналы о современной культуре, новые магазины звукозаписи, все это складывалось в один мощный информационный канал, доставлявший нам моду на жизнь в кратчайшие сроки. Я точно помню, что первый альбом OASIS мы купили в магазине на улице Революции почти сразу после его выхода в мире, и эти 12 песен стали нашим гимном оптимизму, уверенности в себе, безграничности своего таланта. В те дни поход по музыкальным магазинам после пар в универе стал вообще для нас традицией, мы проходили по двум-трем точкам, хоть и редко когда что покупали, чаще просто просили что-нибудь поставить. 90-е годы были однозначно уникальным периодом в мире, последней доцифровой эпохой, и я могу точно сказать, что нам тогда удалось прожить эти годы шаг в шаг с остальным миром. Мы больше не были провинцией, забытой окраиной империи, мы были соучастниками чего-то большого, и это было прекрасно.
Из остатков почившей в самом начале 90-х годов молодежной хард-рок группы «Crime Busters», была сформирована новая, ориентированная на альтернативный рок группа «Shakemakers». Мне не хотелось бы здесь размышлять о причинах их конечной неудачи, хотя это был возможно первый случай, когда в рок-группу вкладывались немалые деньги, но на несколько лет в самом середине десятилетия, «Shakemakers» стали центром всей молодежной рок-тусовки, обретя все признаки культовой рок-группы: драки прямо на сцене, поломанные по-пьяни гитары, скандалы с наркотиками, группиз, неудачно записанный альбом и разрыв отношений. Жаль, я всегда считал, что гимн на английском, написанный ими специально для участия «Алании» в международных кубках, это возможно лучший футбольный гимн и вообще очень стильная и перспективная песня, но к сожалению так нормально и не записанная.
Тогда же появилась и первая в истории Осетии панк-рок группа «The Buicks», руку к гитаре в которой приложил и автор этих строчек. Не то, чтобы мы хотели быть похожими на входивших тогда снова в моду панков, но из-за неумения играть получался панк-рок. Впрочем, иногда были настоящие просветы, хотя лучшие песни так и остались незаписанными. И я замечательно помню тот день, когда Бен, наш басс-гитарист, принес новую песню с отличной мелодией в припеве, а через несколько месяцев мы увидели по «Эм-Ти-Ви» хит Supergrass «All Right», который был точной копией той песни, это было поразительно.
Потом еще были Post, экспериментировавшие с пост-панком, ее реинкарнации, пара других групп, и я думаю, что наше общее отличие от всего, что было до этого, состояло в том, что мы никогда не хотели перепевать чужих песен, никого не боготворили и хотели делать только свою музыку, как бы дерьмово мы не играли, но играли мы только свое дерьмо. Впрочем, далеко не вся музыка тогда вращалась вокруг рок-н-ролла, была ведь отличная танцевальная команда «Ice Beat», иконами которой стали Prodigy, совершившие прорыв в танцевальной музыке тех лет. Ice Beat весьма эффектно смотрелись на сцене, несколько молодчиков в черных балахонах, выделывающих невообразимые па. Я думаю, что они легко могли поспорить в популярности с Shakemakers, но конкуренции у них никакой не было. Рокеры и танцоры запросто находили общий язык, потому что и те и другие старались быть современными, каждый в своей сфере. По выходным, кстати, Ice Beat и Shakemakers часто играли в футбол, это было забавно – рокеры против электронщиков, и конечно рокеры вечно проигрывали с крупным счетом. Часто они выступали и на одной сцене, в легендарном клубе «P&H». Легендарном, потому что если у нас тогда и была своя «мекка», то ей был «P&H», клуб, где тогда собирались все фрики Владикавказа. Мы играли на открытии этого клуба и кажется еще разок, и потом нас все лето пускали туда без платы за вход. Можно было всю ночь сидеть на диванах, тянуть пиво, слушать техно и ждать, когда кто-нибудь привезет огромный косяк, чтобы потом снова сесть, пить пиво и слушать техно. Это была наша «Хасиенда», век которой тоже оказался недолог, все пошло наперекосяк, когда там кого-то застрелили и после этого клуб проработал очень недолго. Впрочем, думаю, что и без этого там было немало проблем, позже я познакомился с барменом из «P&H», который мне рассказывал, что в клубе не было никакого менеджмента, деньги в баре складывались в одну большую коробку под стойкой, кассы там просто не было.
В то же время, на улицах происходили ужасные вещи, разгул мафии, расцвет знаменитой группировки «ГЭС», только и истории про разборки и стрельбу. Несколько человек из моих дальних знакомых не стало, кто-то умер от пули, кто-то от передоза. Расцветал киднеппинг, ходить после полуночи было реально опасно, украсть могли вне зависимости от статуса и достатка. Я уж не говорю о том, что при огромных деньгах, экономики в республике как таковой не было, подавляющая часть бизнеса тех лет была «в тени». Абсолютная коррупция, безработица, криминал на улицах, все это делало весьма трудной жизнь тех, кто никак не смог запрыгнуть на «водочный поезд».
Удивительно, но вспоминая то время, я понимаю, что четко структурированный «ГЭС» в то время частично подменял собой органы государственной власти, и в плане сбора налогов и в плане обеспечения безопасности. Конечно, все это был в чистом воды грабеж и рэкет, но по своей функциональности и иерархии он вполне мог соревноваться с республиканской властью тех лет.
Более того, мне приходится слышать даже мнения людей, которые защищают тот бандитизм перед сегодняшним, как имевший «хоть какие-то понятия и какую-то свою романтику». Мне трудно здесь что-то сказать, я далек от того, чтобы хоть как-то это защищать бандитов, на чьих руках не один десяток поломанных судеб, а скорей всего и жизней, но то что люди «скучают» по тем «правильным» бандитам это интересный факт.
Эти пять с небольшим лет принесли Осетии немало радостей, но и массу бед. Расцвет творческой молодежи соседствовал с расцветом мафии, талант с быдлом, богатство с нищетой, вкус с безвкусицей, а жизнь со смертью. Это время закончилось так быстро, но оставило столько противоречивых впечатлений! Короткая угарная эпоха, которая вряд ли еще когда повторится, и возможно это к лучшему. Это был наш «Век Джаза», подобно тому, что случился сто лет назад в Америке, и который почти так же как и наш разбился о «сухой закон». Знаменитая эпоха, которую спустя десятилетие с глубокой тоской описал Фицджеральд.
Разговаривая с разными людьми, я никак не могу понять, когда это время в Осетии закончилось. Для одних с выборами нового президента в 98-м, на которого возлагались большие надежды, но который эти надежды в последствии трактовал по-своему. Для других с дефолтом в том же году, для кого-то даже с расстрелом верхушки «ГЭСа» в 99-м, а для меня символический конец той громкой эпохи это первый теракт на «зеленом рынке» Владикавказа. До этого ничего подобного в нашей светской столице не происходило, и только тогда я понял, что на протяжении всех этих куражных годов, где-то в двухстах километрах от этой расслабленной жизни в Осетии, шла чудовищная война, и вот она докатилась до нас, тот взрыв на рынке стал ее первым громким стуком в наши двери. Начиналось новое время - серое время терактов, политического застоя, падения «Алании», поколения «одноклассников» и «стада в кедах».
Источник: Алан Цхурбаев