Накануне 20-летия трагических событий в Пригородном районе Северной Осетии, оставшихся в истории современной России под названием «осетино-ингушский вооруженный конфликт», Глава Северной Осетии Таймураз Мамсуров дал интервью директору ГТРК «Алания» Тимуру Кусову, в котором поделился воспоминаниями о том времени, размышлениями о перспективах развития отношений между Осетией и Ингушетией, об ответственности каждого жителя наших республик за настоящее и будущее своих народов.
— Ровно 20 лет прошло после событий осени 92-го года, но отголоски этого конфликта до сих пор слышны. Лично для Вас чем была осень 92-го?
— Если говорить о моих личных воспоминаниях, то я и мои друзья были на 20 лет моложе, нам было чуть больше 30-ти лет. Мы воспитывались в мирное время, готовились к светлому будущему. Я работал тогда председателем райисполкома Правобережного района в Беслане, и на наших глазах тогда уже разворачивались непонятные события. Самое главное, на наших глазах была уничтожена наша Родина, Советский Союз. Мы видели, что происходит в Москве (ГКЧП, Беловежские соглашения, конфликты в республиках советских кровавые). В силу своего воспитания мы всё ещё верили, что есть государство, есть власть в стране, и что к нам беда не придёт. Но мы ошиблись. Тогдашнее руководство России, на которое мы очень надеялись, руководствовалось только своими амбициями. Начали принимать лихорадочно какие-то непонятные, непродуманные законы. Один из них — закон об образовании Ингушской республики. Понятно, логика развития событий вела к чему-то такому, но принимать закон без определения границ республики, без того, чтобы сначала обеспечить там формирование легитимной власти, государственной власти, это было неверно. И, тем не менее, за несколько месяцев до этого кровавого конфликта такой закон был принят. Я теперь понимаю, как трудно было руководству нашей республики — и Президенту, и Парламенту, и Правительству. Не было собеседника, руководство республики не знало, с кем говорить, о чем говорить. С той стороны выступали какие-то непонятные самозванцы, которые внезапно от имени ингушского народа могли делать на всю страну резкие заявления. Мы с тревогой читали их заявления в прессе о том, что «с осетинами никаких переговоров, что там будет хуже, чем Карабах», и так далее. Мы не понимали, как можно безнаказанно делать такие заявления. И, тем не менее, всё это происходило.
И когда в ночь с 30-го на 31-е ко мне как председателю райисполкома приехал домой начальник райотдела милиции Казбек Дзиов и сказал, что из Ольгинского поступают тревожные сообщения, что в Чермене началась стрельба, и люди бегут сотнями в Ольгинское, то, конечно, мы срочно туда выехали. К утру уже вся молодежь Беслана, мои товарищи, мои земляки, были там. И мы увидели страшную картину.
Бежали сотнями из Чермена женщины, дети, старики. Мы своими глазами увидели, как горят дома, гремели взрывы, стрельба была слышна, всё полыхало.
И мы, воспитанные, еще раз говорю, в совершенно другой обстановке, мы были готовы взять в руки оружие и защищать свои дома от внешнего врага, который может напасть на нашу страну, но вдруг нам пришлось защищаться от соседей, которые вот таким образом с нами поступили. Нам было очень тяжело, но от нас ждали помощи, и мы сделали всё, чтобы её оказать. Мы очень много людей спасли, но многих и потеряли, многие погибли.
Это личные мои воспоминания, они очень тяжелые. Потому что увидеть кровь, быть в центре всего этого, хоронить товарищей, видеть безмерное горе, разлуку — это первое тяжелое испытание.
Мы тогда ещё наивно верили в то, что больше такого никогда не повторится. К сожалению, как мы знаем, в другой форме, в разных формах это происходило, продолжалось вплоть до Беслана и, к сожалению, продолжается и сейчас.
— И, тем не менее, оценка разная и трактовка всего того, что случилось 20 лет назад — разная. Вас в соседней республике уже «врагом ингушского народа» назвали. Есть книга с говорящим названием «От Иосифа Сталина до Таймураза Мамсурова», которую издал в соседней республике некий академик Беслан Костоев. Буквально несколько фраз приведу из неё: «На вершине реакционного политического курса осетинской аннексии земель сопредельных народов Северного Кавказа, особенно ингушских, сегодня оказался глава Северной Осетии Таймураз Мамсуров». И далее вот ещё более удивительные оценки: «Чтобы защитить одного осетина, глава Северной Осетии летит в Швейцарию, одновременно издеваясь над десятками тысяч ингушей, не давая им жить на собственной земле». Как Вы к этому относитесь?
Я читал эту книгу. Мне не известен академик Костоев. Я хотел бы задать ему несколько вопросов по этому поводу, но мне сказали, что он умер. Я надеюсь, что подобные маразматические, экстремистские заявления будут похоронены вместе с ним. Я бы очень хотел, чтобы с такими мыслями было меньше людей, особенно старшего поколения. Именно в них вся беда. Их собственные дети и внуки живут в Москве и в других городах, пока такие старшие, прикрываясь своими великими званиями «академиков», «членкоров» и взывая к непримиримой борьбе с осетинами, толкают в кровавую бойню детей простых людей. Чем выше у тебя статус, тем больше на тебе ответственность, тем больше проклятий ты будешь заслуживать, когда люди отрезвеют и поймут, а кто кричал «бейте осетин» — академики, так называемые лидеры? Их дети побывали там? Кто из них погиб? Никто! Потому что их спрятали. И мне очень не хочется видеть, что с такими мыслями разного рода «академики» до сих пор бродят по этой земле, сеют вражду между народами и дают оценки нам.
— Но, тем не менее, ингуши наши соседи и отношения все эти 20 лет развивались. Как Вы можете оценить, как были реализованы задачи, которые ставились все эти 20 лет? И как Вы можете вообще охарактеризовать наши отношения двусторонние?
Естественно, бесследно такие вещи не проходят. Конфликт — это самое мягкое слово, которое можно применить в этой ситуации, но почему-то именно это слово применяют. Когда сотни погибших, сотни пропавших без вести, то можешь называть это как угодно, но это трагедия. И сразу после таких событий, такой трагедии приступать с холодным рассудком к примирению, возвращению, очень тяжело. И, тем не менее, уже в начале 93-го года, Президент республики Ахсарбек Галазов и уже к тому времени избранный Президент Ингушетии Руслан Аушев подписали соглашение о возвращении и обустройстве вынужденных переселенцев. В эти же годы был издан Указ Ельцина по этому поводу. Были подписаны соглашения и после этого на уровне Дзасохова-Зязикова. Был подписан и мною документ с нынешним Президентом Ингушетии Евкуровым. Эта работа велась, начиная с 93-го года. В принципе, вопрос возвращения и обустройства в том виде, в котором он мог решиться, он уже решился. И если сегодня слышны разговоры, что ингушскому населению в Пригородном районе тяжело, то ему тяжело наравне со всеми другими жителями республики. У нас есть проблемы детских садов, проблемы безопасности, больниц, амбулаторий и так далее, но это проблемы не отдельно взятой национальности, которая живет в Осетии, это наши общие проблемы. И мы все вместе должны их решать, чем мы и занимаемся.
Для нас сегодня важно понять одно обстоятельство — недавно Парламент республики Ингушетия принял закон о местном самоуправлении на основе федерального закона. Этот закон поставил юридическую точку под всякого рода разговорами о границах между территориями, между нашими республиками. Границы Ингушетии определены, проведены выборы руководителей муниципальных образований, и теперь это полностью вошло в конституционное русло, я имею в виду Конституцию Российской Федерации. Все должны понимать, что за пределами этого закона любые разговоры о территориальных притязаниях должны пресекаться и наказываться. На одном из заседаний Госсовета Владимир Владимирович Путин сказал, что пора однозначно сказать «никаких территориальных споров внутри России быть не должно», и это самое главное.
— 23 октября на Черменском посту произошел теракт. После долгого перерыва опять дают о себе знать некие силы, которые пытаются раскачать ситуацию. Каким образом дальше строить режим на границе? Как дальше будет жизнь там складываться? Этот путь, который уже неоднократно использовался, он каким-то образом будет перекрыт?
— Любой нормальный человек понимает, что никто между субъектами Российской Федерации никаких оград до небес не возведет. Да и ни от чего это не спасает.
Другое дело, мы должны те направления, через которые к нам пытаются проникнуть люди с недобрыми намерениями, оснащать самыми современными техническими средствами, чтобы распознавать и взрывчатые вещества, и наркотики. Мы этим занимаемся и занимались, и будем заниматься. У нас сегодня там технические средства достаточно совершенные. И реализуя программу «Безопасная республика», мы всё-таки добьемся того, чтобы в ближайшие годы по всей республике было достаточно мощное техническое оснащение.
О том, что произошло на черменском посту, вы знаете. Террорист, который хотел к нам проникнуть, рассчитывал, что в четыре — полпятого утра осетинские милиционеры будут спать. Но они не спали, они исполнили свой долг. И Джибилов ценой своей жизни предотвратил такое, что не дай бог. И предотвратил именно потому, что настойчиво требовал машину досмотреть. Сегодня этот разрушенный пост уже полностью восстановлен.
Но здесь ещё другая сторона есть. Мы говорим «прошло 20 лет». Тот, который к нам ехал, судя по установленным данным, ему было 4-5 лет в 92-м году. Что он помнит о 92-м годе? Почему он ехал к нам? Почему у него ненависть к нам? Кто-то же её воспитал в нём? Кто-то же ему внушал, что «осетины наши враги»?
Мы-то надеялись, что после того, что мы пережили, и после того, что мы сделали, и после того, что мы потеряли очень много молодых ребят, мы надеялись, что вырастет поколение, которое скажет «какие же вы наши старшие были ненормальные, зачем вы уничтожали друг друга?». Нет, растут поколения, которые могут делать то, что они сейчас делают. Тем не менее, я думаю самый главный вывод, который мы должны сделать, особенно те, кто был в центре событий 92-го года, кто через все это прошел. Мы должны добиться того, чтобы выросло поколение молодежи, которое знало бы, что нет у меня врага-соседа — я сам себе враг, что нет пороков, которые приносит к нам сосед — пороки растут в нас самих. И каждый должен отвечать за свои поступки, а не прятать свою неспособность обустроиться в этой жизни в своей ненависти к другим.
— Тем более на Кавказе, где соседство — это вообще что-то святое.
Совершенно верно. Тем более мы — Кавказ. На радость скольким уродам, в том числе за пределами России, мы продолжаем уничтожать друг друга. Всё это делается под флагом национального героизма, под флагом борьбы за какие-то непонятные идеи. Самое главное — молодежь. Если мы хотим, чтобы уроки 92-го года были учтены, мы должны говорить нашей молодежи, что это была трагическая страница в истории двух народов и позорная страница. Мы должны эту страницу не просто перевернуть и забыть, а извлечь из неё уроки.
— Сегодня часто говорят, что конфликт всё ещё тлеет, что он всего лишь притушен. Вот Вы как считаете, насколько велика вероятность, что могут обостриться осетино-ингушские отношения?
Я ничего не исключаю. Но и я, и мой коллега — руководитель Ингушетии Юнус-Бек Евкуров, мы понимаем одинаково ситуацию и будем делать всё, чтобы уберечь нашу молодежь от кровавых поступков по отношению друг к другу. И когда наша молодежь соревнуется в танцах, в науках, в искусстве, когда мы посещаем друг друга, когда участвуем в общекавказских молодежных мероприятиях, мы даём возможность молодежи увидеть друг друга. И тогда и ингуши понимают, что «осетины такие же люди, как мы», и наши понимают, что «ингуши такие же люди, как мы». Но как только это происходит, обязательно проявляются силы, которые вынашивают другие планы. Эти злые силы должны понять, что у них нет поддержки. Вот когда не будет общенациональной поддержки уродам, которые говорят «бей осетин» или «бей ингушей», или «бей грузин», или «бей русских», когда это будет позорно, а это только сильная нация может себе позволить... У нас на Кавказе как говорят, «если собаки дерутся, то пусть каждый свою собаку привяжет у себя дома». Мы должны научиться давать истинную оценку крикунам, зовущим к межнациональным войнам, нам такие «патриоты» не нужны.
Источник: glava.rso-a.ru